ЛЕТОПИСЬ Акселя ВАРТАНЯНА. 1952 год. Часть первая

«В КОМАНДАХ — ВЫПИВКИ, ТВОРЯТСЯ БЕЗОБРАЗИЯ…»

Год 1952-й в истории советского футбола особенный. Восставшая из пепла сборная СССР впервые приняла участие в официальном, мировой значимости турнире.

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

1 января 1952 года многомиллионное население страны, способное после крепких объятий с Новым годом читать и понимать прочитанное, было безмерно счастливо: «В канун Нового года Олимпийский комитет СССР дал свое предварительное согласие на участие советской команды в ХV Олимпийских играх, которые состоятся в гор. Хельсинки с 19 июля по 3 августа 1952 года», — оповестила советских граждан спортивная газета. Наконец-то!

Первая послевоенная Олимпиада 1948 года прошла без нас: партийное руководство, не будучи уверенным в общекомандной победе (таких гарантий Комитет физкультуры дать не решился), участие в Лондонской олимпиаде советским спортсменам запретило.

Юридическое право на участие в Играх было получено в мае 51-го со вступлением НОК СССР в Международный олимпийский комитет, но для поездки в Хельсинки предстояло решить две проблемы. Располагаю их по степени сложности:

1. Дать партаппарату гарантии положительного общекомандного результата.

2. Утрясти с забугровыми деятелями деликатный вопрос, связанный с различной трактовкой понятия «любитель» на Западе и в Восточной Европе.

Свои соображения на этот счет в декабре 1951 года выразил в газете «Таймс» Бернард Монтгомери: «В коммунистической стране спортсмен является таким же профессионалом, как преподаватель, врач или комиссар. Подлинное любительство может существовать там, где есть свободная пресса, способная уличать и протестовать против нарушения олимпийских правил. Таких условий в России нет. Каждый завод, каждая организация имеют свои оплачиваемые команды, члены которых не работают на этих заводах, но получают там денежные средства…

Мы не должны допускать существования двух типов любительства: восточного и западного».

Автор не против участия СССР и его единомышленников в Олимпийских играх, но ради равенства и справедливости предложил допустить к ним и любителей, и профессионалов всех стран и континентов.

Бернард Лоу Монтгомери — личность, между прочим, историческая. 6 июня 1944 года, в день открытия второго фронта, при высадке союзнических войск в Нормандии он командовал 21-й армией. По инициативе Георгия Жукова был награжден советскими орденами «Победа» и Суворова 1-й степени. К моменту написания статьи находился уже по другую сторону баррикад — занимал пост первого заместителя главкома вооруженными силами НАТО.

В МОК были отлично информированы и не столь наивны, чтобы верить байкам о любительском статусе спорта в СССР и так называемых странах народной демократии. Меркантильные соображения, однако, оказались сильнее принципов. Светлые идеи Кубертена и параграф о любительстве Олимпийской хартии подвергать ревизии, как предлагал Монтгомери, они не решились, но ради умножения интереса к предстоящим Играм (а стало быть, и прибыли) с пониманием отнеслись к восточной интерпретации любительства в спорте, проформы ради предупредив НОК СССР «о недопустимости привлечения на долгосрочные сборы и денежного поощрения рабочих, служащих и студентов».

Буржуазная пресса возмущалась, уличала советских спортсменов в профессионализме, а Андре Поплиман, генсек Королевского общества НОК Бельгии, в вежливой форме, как и подобает воспитанным людям, поинтересовался у советских коллег, как исполняют они соответствующие пункты хартии.

Первые лица высшего физкультурного ведомства и Олимпийского комитета СССР клятвенно заверяли господ из МОК в беспрекословном исполнении олимпийских правил. А с Поплиманом объясняться не стали. Через два месяца чья-то начальственная рука (подпись неразборчива) вывела: «Оставить без ответа».

Что, собственно, могли ответить совслужащие члену королевской семьи? Не посылать же ему замурованную под грифом «Секретно» стенограмму состоявшегося 9 февраля 1952 года в 15 часов 30 минут заседания у товарища Суслова, где обсуждался проект постановления Совета Министров СССР «О подготовке спортсменов к участию в ХV Международной Олимпиаде в г. Хельсинки»?

Включал он 23 пункта, среди них — организация шестимесячных сборов олимпийских команд (собрали людей за месяц до начала совещания, в январе), обеспечение спортсменам мест в санаториях и домах отдыха, вознаграждение денежными знаками в непоколебимом рублевом эквиваленте, многочисленные бытовые блага, бесплатное питание (в необыкновенных вкусностях и деликатесах содержалось в суточном рационе от 4600 до 4800 килокалорий) и т. д. и т. п.

Едва ли не каждый пункт вступал в жесткий конфликт с Олимпийской хартией, строго возбранявшей соревноваться за деньги, проводить на сборах более 15 дней, оплачивать проезд и питание не иначе как за свой счет…

У нас же около 600 кандидатов в сборную (примерно в два раза больше отправившихся на ОИ) получали в течение полугодовых сборов ежемесячные стипендии от 1200 до 3000 рублей, значительно превышавшие средний заработок строителей коммунизма — рабочих и служащих. О крестьянах и говорить нечего.

Значились в этом списке и фамилии шести десятков футболистов — кандидатов в сборную. Их минимальная стипендия равнялась 1400 рублям (8 человек), 10 футболистов получали по 1600, 19 — по 2000, 15 — по 2500, 8 — по 3000.

Сведения выудил из РГАСПИ. Фонд 17, опись 132, дело 570.

Размер стипендий солиднее выдаваемой в клубах зарплаты. Прочие источники дохода, включая процент сбора от матчей, не отменялись. А полтора десятка кандидатов, в списке не указанных, из ЦДСА, ВВС и московского «Динамо» (исключая Сальникова) от комитетских денег отказались: в военных организациях платили щедрее.

ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ СБОРНОЙ

Вот мы плавно из смежной области вошли в центральную: футбол-52. Сезон необыкновенный, необычный, ни на один из предшествующих не похожий. Суматошный, судорожно, по-совковски неумело организованный, с богатым международным календарем и неполноценным, скомканным внутренним, волнительно-будоражащий, обнадеживший и разочаровавший, трагический…

Реанимированной после перерыва в 17 лет национальной сборной предстояло участие в официальном международном турнире, втором по значимости после чемпионата мира. Генеральную репетицию перед Олимпиадой в Хельсинки Комитет провел годом ранее на Всемирных международных студенческих играх в Берлине. Там в двух матчах со сборной ГДР проверили группу кандидатов в национальную команду в составе московского «Динамо», усиленного киевлянами. Осенью, после завершения сезона, проверили остальных претендентов. Включили их в «Спартак» и «Шахтер», совершившие поездку в Албанию, Болгарию и Румынию. Тбилисское «Динамо», командированное в Польшу, в усилении не нуждалось: 13 футболистов числились в расширенном списке «абитуриентов».

Результатами победных зарубежных турне начальники остались недовольны, сняли с работы двух тренеров (см. «СЭ» от 25.09.) и к концу года расширили список до 75 человек, представлявших 13 клубов: 11 — высшего класса и 2 (кишиневский «Буревестник» и харьковский «Локомотив») — класса «Б».

Ранее, 15 ноября 1951 года, когда кандидаты бороздили футбольные поля четырех дружественных стран, государственный тренер Алексей Соколов информировал в общих чертах участников пленума Секции футбола о составе сборной СССР и планах подготовки к Олимпийским играм. Соколова выслушали внимательно, приняли его предложения к сведению и решили вернуться к вопросу позже. Вернулись более чем через месяц.

НЕ ВЕДАЛИ, ЧТО ТВОРИЛИ

20 декабря докладывал член президиума Секции футбола Мякиньков. Бегло ознакомив с эскизом внутреннего календаря, он предупредил: «Чемпионат СССР подчинен подготовке сборной СССР к Олимпийским играм». После чего представил контурный план.

Первый тренировочный сбор предполагалось провести в Москве с 10 января по 25 февраля, второй — в Ленинграде с 1 марта по 1 апреля. Контрольные игры с Болгарией и Польшей — в Тбилиси и Москве. После участия в турнире на приз Комитета встречи со сборными Австрии и Венгрии в Москве, со шведами — в Стокгольме.

Непонятно, почему в марте, когда все тянутся на юг, сборную посылали в ленинградское ненастье. Впрочем, этого не произошло, как и многого другого из задуманного.

Не раз изменялись время и место тренировочных сборов, турнирные и товарищеские встречи, зарубежные спарринг-партнеры. Судя по нервным, непоследовательным, хаотичным движениям, большие физкультначальники не ведали, что творили. В этом вы убедитесь в ходе повествования. Спонтанные, быстро меняющиеся решения чиновников вызывали серьезные сомнения в их компетентности в делах футбольных.

ВА-БАНК

Понять Николая Романова можно: год для исполняющего обязанности председателя физкультурного комитета — особенный, может, даже решающий. В любом случае он мог расстаться с приставкой «и. о.». Проигрыш Олимпиады превращал неустойчивое председательское кресло в электрический стул, выигрыш делал его полновластным хозяином советской физкультуры.

Убедить иностранных господ в чистокровном любительстве советских спортсменов Романову было проще, нежели получить у старших партийных товарищей разрешение на поездку в Хельсинки.

Фраза в «Советском спорте» о предварительном согласии участвовать в Олимпийских играх произнесена не случайно. Верные ленинцы, пуще смерти боявшиеся проигрыша, колебались, требовали от Романова гарантий. Партия, беременная Олимпиадой, опасалась осложнений. И. о. председателя, взяв на себя роль акушера, из кожи вон лез, чтобы убедить ее в благополучном исходе. Он постоянно находился на связи, чуть ли не еженедельно докладывал о степени готовности спортсменов, подсчитывал мифические очки, способные гарантировать общую победу. Осознавая, что в неуемном желании стать паном может и вовсе пропасть, Николай Николаевич, сдается мне, рисковал, шел ва-банк.

«РЕШАЕТСЯ ВОПРОС О ЧЕСТИ»

Футбол — статья особая, спорт номер один в мире и стране. Победа футболистов на олимпийском турнире обеспечить общекомандный успех не в состоянии (стоила она всего 7 очков), но высоко поднять престиж Страны Советов, ее авторитет — способна. Этим обстоятельством и вызвано пристальное к нему внимание.

О том же говорил 5 мая на совещании тренеров, политруков и капитанов команд председатель футбольной секции Валентин Гранаткин: «Нашим футболистам предстоит в этом году держать отчет за проделанную работу по нашей стране и в свете успехов нашей страны в области экономического и культурного строительства. Мы не имеем права отчитываться плохо и подорвать авторитет советского футбола на предстоящих Олимпийских играх. Решается вопрос о чести советского футбола.

А в это время в командах — выпивки, творятся безобразия. В московском „Торпедо" люди попали даже на скамью подсудимых…

Игроки сборной Бесков, Трофимов, Сальников, Петров и Нетто безответственно относятся к играм. Они еще не осознали всей ответственности, которая стоит перед советскими футболистами» (ГАРФ. Фонд 7576, опись 13, дело 153).

Не зря ведь озвученный Мякиньковым план подготовки сборной составлялся в кабинетах Комитета физкультуры, а утверждался «лучшими» людьми страны: Лаврентием Берия, Георгием Маленковым и Михаилом Сусловым. Ставя подписи, члены Политбюро ответственности за последствия не несли. В случае провала быстро отыскали бы стрелочника. Так оно и вышло.

ПОД БДИТЕЛЬНЫМ ОКОМ РОМАНОВА

В начале января тренер Борис Аркадьев и трое его помощников — Михаил Бутусов, Евгений Елисеев и Григорий Федотов (в июне ассистентов сменил постоянный оппонент Аркадьева в семи послевоенных чемпионатах Михаил Якушин) — призвали в сборную 36 футболистов из десяти клубов. Начинал Аркадьев с нуля. Ни опыта работы со сборной не было, ни времени, чтобы отобрать из множества высокого класса игроков самых достойных, наиграть звенья, наладить между ними связи.

Подготовка проходила под бдительным романовским оком. «И. о.» ежемесячно информировал ЦК партии и лично Суслова о положении дел. В марте он докладывал партийному сановнику: «Сборная команда СССР по футболу приступила к подготовке 15 января 1952 г. Первый период подготовки протекал в Москве, а с 4 марта на спортивной базе „Динамо" в Леселидзе. В настоящее время команда приступила к тренировочным играм. До 10 апреля команда проведет до десяти матчей с сильнейшими командами страны, после чего примет участие в состязаниях команд мастеров класса А. Сборная команда СССР проведет свой первый матч в Москве 2 мая с. г…

Проведенные уже соревнования показали, что если защитные линии играют хорошо, то линия нападения играет еще слабо. По-прежнему слабым местом наших нападающих является неумение бить по воротам.

После проведенных тренировочных игр на юге в сборной команде СССР будут оставлены 24 футболиста, остальные 12 футболистов будут отпущены в свои коллективы».

СЕКРЕТ ПОЛИШИНЕЛЯ

На мартовском заседании пленума Секции футбола утвердили форму сборной. Основную — красные футболки, белые трусы, красные гетры с двумя белыми узкими полосками. И запасную — белые футболки с синими отворотами на рукавах, синие трусы и такого же цвета гетры с белыми полосками. Обрядились в нее (первый вариант) уже на Олимпиаде. До того только в физкультурных и партийных кругах называли команду ее истинным именем — сборная СССР. Для всех остальных скрывалась она под псевдонимом: вначале как сборная Москвы, на заключительном этапе — ЦДСА, что в итоге обернулось для многократного чемпиона большой бедой.

В одном из писем в Совет Министров СССР Николай Романов объяснил затею с маскарадными одежками: «Для того, чтобы до начала Олимпиады не объявлять состав сборной команды страны во всех товарищеских встречах, она будет именоваться сборной командой Москвы».

Еще об одной причине, финансовой, на стадии международных встреч я рассказывал в «СЭ» 9 октября. Позже вернусь к этой теме.

Примитивная идея с переодеванием никого не могла ввести в заблуждение: для советских любителей, зарубежных специалистов и «спецслужб» это был секрет Полишинеля.

«ПЕЧАЛЬНО? ДА. ФАКТ? ДА»

Расширенный состав на зимне-весеннем этапе тренировок «вражеским лазутчикам» был известен. Швейцарский Sport назвал поименно и расположил по линиям 36 футболистов, собравшихся в Леселидзе, а шведская газета АТ Stockholm подробно рассказала о программе тренировок и режиме дня игроков в Москве и на юге. Известен был и истинный статус футболистов. В отличие от официальных лиц, западные журналисты, отбросив дипломатические условности, выкладывали правду-матку. Небольшие отрывки из мартовского номера английского журнала World Sport: «Олимпийский футбольный турнир проводится среди „правоверных" любителей. Но, как стало известно, не все футболисты, которые примут участие в Олимпийских играх в Хельсинки, являются любителями.

Когда в Вене узнали, что СССР, Венгрия, Румыния и Польша предполагают послать на Олимпийские игры свои лучшие сборные, Австрийская футбольная ассоциация подумала было отправить туда свою сильнейшую команду, которая в 1951 году на „Уэмбли" сыграла с Англий 2:2. Но затем решила послать „правоверных" любителей…

Югославы долго спорили, кого делегировать в Хельсинки, и остановили свой выбор на основной сборной, сыгравшей в ноябре 1950 года в Англии 2:2…

Перед Олимпийскими играми футболисты этих стран получают возможность тренироваться в течение нескольких месяцев без малейшей заботы для них самих и их семей. Эти артисты спорта оплачиваются государством за работу, которая не мешает их спортивной деятельности.

Печально? Да. Факт? Да…

Все это весьма неприятно. Но что еще хуже: в этих странах народу говорят — успех в спорте является лучшим средством национальной и политической пропаганды».

О лжелюбительстве в СССР и соцстранах кричали газетчики на каждом углу. До кого пытались достучаться? Их «электорат» был в курсе, как и официальные лица. Молчали, однако. Организаторы Игр и члены МОК пребывали в сладостно-возбужденном ожидании бурного денежного потока, связанного с появлением в Хельсинки спортсменов соцстран. Только советские люди, не имевшие доступа к буржуазной печатной продукции, оставались в неведении. Свои выдавали информацию строго дозированную: не сыщешь не то что «компотов» — даже результатов мартовских контрольных встреч в Леселидзе (все же хватило ума отклониться от первоначального плана и отправить команду вместо Ленинграда на юг).

Кое-что мне удалось отыскать в ГАРФ в тренерских отчетах и других материалах. Из шести матчей (возможно, было их больше) сборная в различных сочетаниях выиграла четыре: у «Даугавы» — 6:0, «Шахтера» — 2:1, минчан — 1:0, куйбышевских «Крыльев» — 2:1. Два проиграла: московским «Торпедо» — 1:2 и «Динамо» — 0:1.

Отчетов об играх первой и второй сборных на предварительном этапе турнира Комитета физкультуры в Тбилиси не было. Уделявшие футболу хоть какое-то внимание газеты, включая «Советский спорт» и тбилисские издания, по воле начальства ограничились сухими цифрами, не назвав игравших и забивавших. Только на финальном этапе в Москве мелькнули две-три фамилии.

«Спорт-Экспреcc». 23.10.2009.