ЧИ ЛИ БУДЕТ, ЧИ ЛИ НЕТ...

Ровно четверть века назад состоялся самый политический, наверное, матч в истории сборной СССР. Наша команда вела тогда борьбу за путевку на чемпионат мира 1974 года. В своей отборочной группе она заняла первое место, опередив сборные Франции и Ирландии, но по тогдашнему регламенту, несколько странному для дней сегодняшних, должна была провести еще два матча, как теперь говорят, в серии плей-офф, с одной из южноамериканских команд, а именно с Чили. Первая игра была назначена на 26 сентября в Москве, вторая — на 21 ноября в Сантьяго.

Чилийцы чуть ли не за месяц до московского матча выехали в Европу, чтобы акклиматизироваться и получше познакомиться с европейским стилем игры. 11 сентября, однако, на их родине произошел государственный переворот — был свергнут законно избранный президент Сальвадор Альенде, а к власти пришла военная хунта во главе с Аугусто Пиночетом.

Сейчас Пиночет в интервью российским журналистам дает советы, как вывести нашу страну из экономического кризиса, а тогда его у нас называли не иначе как фашист. И реакция на военный переворот в Чили была соответствующей. Митинги трудящихся, организованные по всему СССР, однозначно осуждали и Пиночета, и его хунту, незаконным путем захватившую власть в далекой от нас южноамериканской стране. Вот в такой ситуации в Москву и прибыла футбольная сборная Чили. О том, что происходило у них на родине, те, кто входил в ее состав, знали только из сообщений газет, радио и телевидения. Постоянно подавалась информация о многочисленных арестах, пытках заключенных и даже убийствах... Говорили, что игроки испытывают беспокойство за судьбу своих родных и близких, особенно те, чьи семьи на выборах отдали свои голоса за социалиста Альенде.

Я находился в подтрибунном помещении стадиона в Лужниках, когда там появилась чилийская сборная, приехавшая на игру. Не скажу, что игроки выглядели растерянными, но у всех были хмурые лица, и в раздевалку они прошли при гробовой тишине.

Можно только догадываться, сколько совещаний и заседаний провели партийные руководители нашей страны, чтобы выработать свое отношение к футбольному матчу, совершенно неожиданно получившему столь яркую политическую окраску. Они решили сделать, насколько это возможно, игру тайной — ни по телевидению, ни по радио не транслировать, в ежедневных газетах дать сообщение только о том, с каким счетом она закончилась. Исключение сделали лишь для «Советского спорта», которому было велено напечатать отчет о матче размером в пределах 60 газетных строк, эквивалентным 30 машинописным строкам.

Этот самый отчет передавал со стадиона в редакцию как раз я, работавший тогда в отделе футбола «Советского спорта».

Ни одной афиши, сообщавшей о месте проведения и времени начала матча, в Москве так и не появилось. Тем не менее в Лужниках собралось около 60000 зрителей, что по нынешним временам кажется чуть ли не фантастикой.

Игра была малоинтересной. О сборной Чили у нас имели туманное представление. Многие почему-то считали, что одолеть её сборной СССР не составит труда. Чилийцы, однако, с самого начала построили у своих ворот мощный оборонительный бастион из девяти полевых игроков и от своей штрафной площади практически не отходили. Душой их команды был центральный защитник Элиас Фигероа, игравший тогда за бразильский «Интернасьональ» и трижды признававшийся затем лучшим футболистом Южной Америки. Наши о чилийскую оборону обломали все зубы, но так и не вскрыли ее. Начиная с 30-й минуты в сборной СССР играли сразу четыре нападающих — Гуцаев, Блохин, Онищенко, Кожемякин, но и это не помогло — 0:0.

Первой покидала поле сборная СССР, и трибуны начали ее дружно освистывать. А дальше произошло нечто невероятное: следовавшей за ней сборной Чили зрители вдруг, как бы в отместку нашим футболистам, стали аплодировать — вы, мол, плохие, а они — хорошие. Представляю себе, что в этот момент чувствовали политкомиссары, находившиеся на трибунах.

История эта, увы, имела печальное для нас продолжение. 21 ноября в Сантьяго предстоял ответный матч. Задолго до него начались политические игры. Их и не могло не быть. Федерация футбола СССР опубликовала заявление, в котором, в частности, говорилось: ...«Национальный стадион, на котором намечается проведение футбольного матча, превращен военной хунтой в концентрационный лагерь, арену пыток и казни патриотов. На трибунах и в помещении стадиона содержатся тысячи ни в чем не повинных людей».

В связи с этим наша федерация обратилась с предложением в ФИФА провести указанный матч в третьей стране, так как «на стадионе, обагренном кровью патриотов чилийского народа, по моральным соображениям не могут в настоящее время выступать советские спортсмены». Оргкомитет ФИФА по проведению первенства мира послал в Сантьяго свою комиссию.

В день ее прибытия в столицу Чили концлагерь на Национальном стадионе еще функционировал, но члены хунты заверили посланцев ФИФА, что стадион вскоре будет освобожден и они гарантируют проведение матча в нормальных условиях. На основании доклада своей комиссии ФИФА приняла все-таки решение провести игру в Сантьяго. Наши вновь наотрез отказались играть там.

Кадры о том, как фиксировалось поражение сборной СССР, показывают по телевидению до сих пор. На поле Национального стадиона в Сантьяго выходит тройка судей, затем несколько чилийских футболистов начинают игру с центра поля и посылают мяч в пустые ворота. Все. Сборная Чили получает путевку на чемпионат мира в ФРГ, а наша остается дома.

Не знаю, может быть, я и романтик, но и сейчас, спустя 25 лет, считаю, что играть отборочный матч чемпионата мира на стадионе, где еще несколько дней назад был концлагерь, было действительно аморально.

Говорят, что тогда наши якобы допустили ошибку: надо, мол, было перед первым матчем потребовать от ФИФА провести обе игры на нейтральном поле. Не думаю, что такое было возможно. Встреча в Москве проводилась спустя всего две недели после государственного переворота в Чили. О ситуации там в те дни вряд ли кто из спортивных руководителей СССР имел реальное представление и уж точно не знал, чем все это кончится. Политикам же было не до футбола. И с чего вдруг было в тот момент обращаться в ФИФА с просьбой перенести игры?

На чемпионате мира во Франции мы с известным немецким футбольным журналистом Карлом-Хайнцем Хайманном стали вспоминать Валентина Гранаткина, которому в те дни исполнилось бы 90 лет, и мой собеседник рассказал мне историю, которую я счел в полной мере сенсационной. В 1973 году Гранаткин был председателем   Федерации футбола СССР и вице-президентом ФИФА. По словам Хайманна, который его хорошо знал, он пользовался в ФИФА большим уважением, прежде всего за свою прямоту. В отличие от других советских спортивных чиновников Гранаткин никогда не уводил разговор в сторону в сложных ситуациях и откровенно говорил: «Сам я этот вопрос решить не могу, должен посоветоваться...» И это в ФИФА воспринимали все нормально, зная, кто на самом деле принимает важные решения в СССР. «Так вот, — вспоминал Хайманн, — когда осенью 1973 года возникла проблема с проведением матча в Сантьяго, помимо официальной линии переговоров сложилась и неофициальная: Кейзер — Хайманн — Гранаткин».

Замечу, что швейцарец Гельмут Кейзер был в то время генеральным секретарем ФИФА и входил в ту самую комиссию, которая побывала в Чили. А Хайманн стал участником неофициальных переговоров потому, что хорошо владел русским языком.

«Переговоры зашли в тупик, — продолжал Хайманн, — и Кейзер предложил обсудить вопрос о возможности проведения матча Чили — СССР на нейтральном поле в одной из стран Южной Америки. Всех городов я уже не помню, но один из них был Рио-де-Жанейро. Я срочно передал предложение Кейзера Гранаткину, тот сказал, что он доложит кому следует. Но положительного ответа так и не последовало».

Выходит, нам все-таки сделали, пусть и неофициально, предложение сыграть на нейтральном поле. Но наша сторона в переговоры не вступила. Почему? Это, наверное, навсегда останется загадкой. А может быть, просто боялись проигрыша. Тогда это было бы не футбольное, а политическое фиаско.

Как знать, какое решение было бы принято тогда, если бы в первом матче с Чили сборная СССР сыграла бы не вничью, а победила, да еще с хорошим счетом?

Олег КУЧЕРЕНКО

"Футбол". № 39. 1998

Материал предоставил Андрей АНДРЕЙКО (г. Полтава)